Отчёт по "Виват, России -2". Начало.

[kvetran]

Итак.
Четверг, 10 июля 2008 г. "по жизни".
Зима 1743 - 1744 гг. - в игре.

Часть первая.
Пруссия.
Omnia mea mecum porto.


Собственно, отчёт.

Началось всё с того, что в среду утром я съездил на работу и взял на три дня отпуск без содержания. Ибо прогуливать без предупреждения не хотелось. А среда… среда была днём подготовки. Плотной, ибо по ролевой традиции я спохватился в последний момент. Ничего, как известно, не активизирует нас так, как дэдлаин.
Собрать инвентарь (походный и прочий).
Закупить еду.
Съездить за уже готовым прикидом.
Побриться (ибо такая бородища несолидна русскому князю в возрасте 18 лет).

А дальше…
… выезд.

Я, если честно, сначала хотел выехать на последней электричке в среду. Затем – на первой в четверг, ибо делать сколь-либо солидный строяк и дрова командой в три человека за отпущенный нам срок от командной маршрутки до парада я лично считаю нереальным. Но дела в городе перед игрой давали о себе знать, выезд всё откладывался и откладывался. Предложить своё место в маршрутке ищущему дорогу на полигон Белову я не смог – он всё равно должен был сначала заехать на «Кольца…». А ребят подводить не хотелось поэтому – поехал сам.

Компания в маршрутке подобралась самая разношёрстная.
- Князь Григорий Ильич Оленев
- граф Шувалов
- Василий Фёдорович Лядащев (на них все по жизни и по игре постоянно оглядывались, ибо Тайную Канцелярию боялись ещё с первой игры).
- церемониймейстер Летнего дворца Адам Алсуфьев. С супругой Натальей. Бывшей.
- весь гарнизон прусской таможни в одном лице Тилорна
- княжна Гагарина. Та самая, которая на прошлой игре обвинена была в заговоре и бежала от гнева императрицы через Смольнево.
- Гаврила
- Анна Леопольдовна
Ну и я. Князь Никита Оленев.

Заезд на полигон живо напомнил мне прошлый год и «Виват, Россию – 1». Всё так же стояли наши Смольневские строяки – с учётом того, что в других частях полигона прошлогодние строяки почти не сохранились. Хорошо строили мы с Котом и с Сухером!!! На входе нас встретила Филин и собрала взносы. Оставив часть народа в Риге, мы – всем домом Оленевых, к которому присоединился граф Алсуфьев с крепостной – двинулись в Санкт-Петербург.
Где встать – решали долго и со спорами. В конце концов решили вставать на «насиженном» - по крайней мере, для Ксото – месте. Рядом с Летним (прошлым Зимним) дворцом, там, где раньше стояла церковь отца Фёдора Дубянского.
Строяк начался спонтанно и резко, замедляясь под конец – ибо сначала мы думали, что парад будет в шесть, но потом из надёжных источников (а именно вставших рядом с нами фрейлин государыни Елизаветы Петровны) узнали, что параду быть не раньше прибытия на полигон государыни, которая со своей командой только в семь выезжала из Екатеринбурга. Посему строяк немного замедлился, в его программу была включена ещё и заготовка дров (спасибо графу Алсуфьеву! – великое зрелище: два довольно знатных человека Государства Российского пилят дрова для собственных домов!).
Тем не менее, большую часть дома мы построить успели. Остались сущие мелочи – прибрать дом от «строительного мусора» и повесить на стены заранее привезённые картины. Договорившись, что это можно сделать и по игре – вполне логичным казалось то, что Оленевы и Гаврила по возвращению из Пруссии (с дипмиссии и обучения в Геттингеме) найдут дом… гм… несколько заброшенным (к слову, в книге был такой момент, поэтому мы даже канону особо-то и не противоречили), мы решили «забросить это гиблое дело» за час до парада и пошли на пляж – смывать с себя строительную грязь и пот и переоблачаться в прикиды. Всем это было более чем необходимо – особенно Белову, появившемуся в разгар строяка (человек по жизни пёрся пешим драпом с полигона «Колец» с огромнейшим рюкзаком.
Парада я почти не помню, ибо, замученный дневной жарой, я был сражён тепловым ударом и добрую половину оного парада батюшка князь со товарищи меня откачивали. Помню только, что кто-то под руки оттащил меня, малоадекватного, в Ригу, где отпаивал минералкой и обмахивал веером (добрые люди! Проявитесь! Огромная вам моя благодарность!). Только к концу парада я таки смог подняться на ноги.
И вот, окончен парад. Спешно завершены последние штрихи строяка. Началась игра… Первую половину её я был вролен весьма слабо, поэтому играл на уровне «актёрского отыгрыша», особо не вживаясь. Поэтому особо не удивляйтесь комментариям Квэтрана-игрока на действия Оленева-персонажа.

Игру я начал мастерским волевым решением в Пруссии, выехав в начале декабря 1743 года из Геттингема, где я и имел честь обучаться. Путь мой лежал через Цербст и пригороды Берлина в Ригу, где я полагал перезимовать, а с наступлением весны выехать в Санкт-Петербург. Но вмешавшиеся обстоятельства сильно смешали мои планы.
На подъездах к Цербсту случилась изрядная конфузия. На наш след напала стая волков. Атаковать нас они опасались, но кружили поблизости. Мой Буянчик, испугавшись, заржал и метнулся в сторону с дороги. Я быстро потерял Гаврилу из виду. По счастью, скоро я вернулся на тракт, но снова встретиться с Гаврилой мне так и не удалось. Рассудив, что будучи жив, Гаврила будет искать меня в Цербсте, куда мы, собственно, и направлялись, я пришпорил Буянчика, повернув его к воротам крепости, которая уже показалась из-за метели. На самом деле, пользуясь «грузинской идиомой «по жизни»» Гаврила просто отстал, повстречав мастеров.
Внезапно сзади послышался дробный перестук копыт. Решив, что меня догоняет Гаврила, я придержал коня. Но конь был явно не тот, да и франтоватого вида человек в чёрно-белом, сидящий на этом коне Гаврилу напоминал мало – хотя бы тем, что за поясом он носил шпагу, чего за Гаврилою никогда не наблюдалось. Я уже готов был учтиво окликнуть его… но тут луна вышла из-за облаков и я разглядел лицо моего спутника.
- Сашка!!!!
- Ни…Никитка!!! Ты!!!
- Сашка, ты чего тут в Пруссии делаешь?
- Позже объясню, Никита. Поручение у меня. Лично от государыни…
Нет, Сашка конечно и по Сухаревской школе славился скрытностью и ореолом таинственности… но так?! Стоит ли говорить, что он не сказал мне ни слова о своём поручении, сколько я это из него не тянул? Оживлённо беседуя – всё-таки около года не виделись! – мы подъехали к воротам Цербста.
Открыли нам без промедления. Какой-то странный немой и – на мой взгляд – немного помешанный солдат высунулся из смотрового окошка, промычал что-то. Окошко закрылось. Через пару минут ворота, скрипнув, отворились. Встретивший нас офицер вежливо попросил нас привязать к коновязи уставших коней и на время пребывания в крепости расстаться со шпагами, после чего проводил нас на постоялый двор.
Там меня ждал сюрприз – письмо из Санкт-Петербурга от отца. В письме отец писал, что добрался он до города благополучно и очень ждёт моего возвращения домой. Попутно отец просил меня о весьма деликатной услуге – узнать, пока я в Пруссии, о судьбе Брауншвейгской фамилии, свергнутой в 1741 г.
Всевидящей Российской Тайной Канцелярии, от которой – по рассказам Сашки – они с Алёшкой и Пашкой Гориным сильно пострадали во время «лопухинского дела» 1743 года, здесь, в Пруссии можно было особо не опасаться, поэтому я довольно смело завёл разговор об этом прямо на постоялом дворе в заснеженном Цербсте. Почти сразу же к нам с Сашкой подошёл богато одетый господин, представившийся негоциантом Анджеем Новаком, подданным прусской короны. Он проявил довольно сильную заинтересованность затронутой мною темой, но ничего более-менее конкретного рассказать по ней не пожелал, объяснив это тем, что пока не может доверять мне. Мы договорились, что когда он наведёт справки обо мне, он перешлёт мне письмо, в котором напишет месяц, день и место встречи. Чтобы не вызвать лишний раз подозрения у органов дознания – письмо он должен был отправить мне с обычной почтой – мы условились о примерной теме письма и встрече, а именно «торговой сделке» на пришедшую из Голландии «партию товаров». Кроме того, к месяцу встречи, который герр Новак напишет в письме, я должен был присовокупить ещё один, окончательно сбив органы дознания (если они вдруг заинтересуются письмом) со следа. Расстались мы чрезвычайно довольные друг другом. Письмо от батюшки я сжёг здесь же в камине.
Больше нам с Сашкой в Цербсте делать было нечего. Забрав из арсенала свои шпаги и оседлав коней, мы выехали за ворота крепости. Охрана у ворот сказала мне, что мною интересовался какой-то странный и довольно нервный человек, который всё боялся демонов, истово крестился, а потом и вовсе рванул в метель от ворот, не дожидаясь окончания разговора. Удивившись такому странному поведению Гаврилы – а в том, что это был именно он, я не сомневался – я пообещал себе позже найти его в Пруссии – или убедиться, что он благополучно выехал домой.
Сашка проводил меня до Берлина, где и остановился на постоялом дворе. Через таможню я ехал один. Границы оказались временно открытыми для всех, из чего я сделал вывод, что Гаврила всё-таки уехал в Петербург, не дождавшись меня.
В ту зиму я так и не смог вернуться в Россию из-за сильнейшей метели. На самом деле я приехал в Петербург, но узнав, что Гаврила и Сашка таки остались в Пруссии, решил немного переиграть, о чём и договорился с Тилорном на таможне. Почему-то мне казалось, что начинать следующее утро в Пруссии будет вернее. Проехав через таможню в обратном направлении, я не без труда нашёл дорогу в тот самый кабак, где мы простились с Беловым. Там же я встретил Гаврилу, который, отчаявшись искать меня по всей Пруссии, заехал туда зимовать. В этом кабаке мы и остались на зиму, бо в деньгах ни я, ни Сашка особо не нуждались.


Искренне Ваш
Никита Оленев, князь.